АЛИНКИНО

Нетрудно понять первых поселенцев. Где, как не здесь, на земле холмистой, лесной, можно было обрести покой, безопасность, благополучие? Чистая, текущая с родников вода речки Рачамайки или Качемаса, прибрежные луга с травой по пояс…

Редкое имя у этого села в сотню крыш – Алинкино. Здешними первопоселенцами были государевы люди - чуваши из районов нынешних Татарстана и Чувашии. И был среди них человек по имени Алим, по-простому Алинка. А у того – братья Ерош и Харитон.

Народная молва передаёт из века в век: Ерош в числе первых обосновался в Чувашской Решётке, Харитон – в Хомутери, Алим, стало быть, - в Алинкине. Одно время здесь жили мордва, до сих пор западную сельскую окраину в просторечии называют мордовским концом.

Свою историю село ведёт с середины 17-го века. Многое перепробовали тут в то далёкое столетие. Занимались хлебопашеством и скотоводством, плотничали, столярничали, мастерили бочки и прочие  бондарные изделия. В реке – рыба. В лес далеко ходить не надо было – он начинался прямо за деревенскими избами. Там дичь, летом грибов и ягод -  носить не переносить. Водились в лесу дикие пчёлы, бортничество стало любимой забавой и взрослых, и юнцов. Позднее появились свои портные и скорняки, смолокуры и мастера по выгонке из берёзы дёгтя.

В старинных бумагах речка Качемас почему-то именуется Арзамасом, Арчемаской. Из тех же источников следует, что в далёком 1780-м здесь проживало 52 человека (крещёные чуваши).

Алинкинцы не были крепостными. Они состояли на государевой службе, охраняли южные рубежи страны. Их ещё называли ясачными: семьи платили государственный оброк, подушную подать, вносили суммы  на земские и мирские нужды.

В конце 18-го века алинкинцев перевели в разряд удельных крестьян. Отныне доход от них шёл на содержание царской семьи и её близкого окружения. Вместо оброка ввели поземельный сбор, который зависел от размера крестьянских наделов. А было во владении крестьянской семьи от четырёх до восьми десятин земли (почти до девяти гектаров в нынешнем измерении). Для удельных тоже были различные сборы: с них взимали деньги на почтовые и канцелярские расходы, жалованье писцам и сторожам, на оплату найма жилья для старшин.

По праздникам сельчане становились большими охотниками до самого безудержного веселья. Словно в это время, под хмельком, когда забывались заботы и печали, старались они наверстать радости, упущенные в небогатой и скучной жизни. А потом снова будни: тёмные, крытые соломой избы, орава полуодетых ребятишек, убогий скарб, худая одежонка и скудные запасы пищи.

Была в селе Покровская церковь. В 1868 году открыли народное училище. В Алинкино нередко приезжал директор Симбирской чувашской учительской семинарии И.Я. Яковлев. Инспектируя, он всячески помогал, чтобы детишки основательно изучали родной язык.

В пору строительства железнодорожной ветки на линии Рузаевка – Сызрань многие алинкинцы работали на лесозаготовках, выпиливали деревянные шпалы для новой дороги. Крестьяне продолжали гнать из березовой коры дёготь, из сосновых пней – смолу. Резко пахнущим дёгтем смазывали обувь, конскую сбрую, смолой – тележные колёса. Работали две мельницы.

В 1859 году в Алинкине насчитывалось 52 двора, 260 мужских и 266 женских душ. В 1913-м при 176 дворах проживало 1350 человек. Были школа, общественная мельница.

Крестьянская (чапанная) война 1919 года своим огненным крылом опалила и это село. Первыми повстанцев поддержали зажиточные алинкинцы, следом на агитацию бунтарей поддались середняки и даже малоимущие. Подошедший к соседней Заводской Решётке красноармейский бронепоезд враз охладил повстанческий пыл.

В период НЭПа (новая экономическая политика) самые к труду привычные семьи стали богатеть. Появились новые крепкие дома, кто-то занялся ткачеством, кто-то – выделкой валяной обуви. Заработали маслодельный заводик, шерстомойка, где обрабатывали овечью шерсть.

Началось новое расслоение в деревенском обществе, даже отчуждение. Иные решились на переселение. В 1926-м в трёх километрах от села бывшие алинкинцы основали посёлок Орлово, через два года – Степановку. В следующем, 1929-м, в четырёх километрах от Алинкина, ближе к нынешней границе с Базарносызганским районом, над родником вырос посёлок Пески.

Сельская беднота, немногие середняки решили пойти  ранее не известным путём и в 1930-м объединились в колхоз «Новая жизнь». Среди первых колхозников – Ф.А. Кибакин, П.Ф. Копейкин, И.Я. Убин. Как раньше, ещё при царе, ходили алинкинцы по всему Поволжью плотничать? Артелями. Вот и теперь сообща стали землицу обрабатывать.

Тех, кто более других противился коллективизации, объявили кулаками, враждебными элементами. Конфисковали имущество семей С.М. Смолькина, Е.А. Чугунова и других. Фёдора Кирилловича Ванёкова с домочадцами выслали в Казахстан. Репрессировали В.И. Лукьянова, его усадьбу превратили в артельную контору. Клуб, изба-читальня  тоже открылись в кулацких домах.

Со временем в артель вместе со своими кровными десятинами потянулись единоличники. Невеликий получился колхоз, но людьми крепкий. Пусть и было в нём всего каких-то восемь сотен гектаров угодий, зато травы на лугах – с косой не продерёшься, и земля, что под пашней, на труд отзывчивая, щедрая. Дела в «Новой жизни» год от года шли в гору. Особую славу снискала ферма. Там – сплочённый коллектив, новые производственные и хозяйственные помещения. Колхозные участки были в посёлках Орлово и Пески. Открыли в Алинкине ясли и детский сад, работала школа.

О школе сказ особый. То первое, трёхклассное училище 1868 года рождения, после пяти лет существования закрыли. Через  четыре года открыли вновь, в частном доме. Была Алинкинская школа и земской, и начальной, и восьмилетней. Среди первых учителей – А.А. Винокурова, В.Н. Добромыслов, Е.С. Кибакин.

После решения сельского схода земство отпустило средства на новое строительство, и в 1905-м на горе распахнула двери одноэтажная школа. Здесь ребят учили В.С. Расторгуев, П.Г. Люнькова, А.З. Тулузакова. На занятия приходили дети из Чувашской Решётки.

В 1932-м образовался первый пионерский отряд, всего восемь красногалстучных: Гриша Еделькин, Петя Ермошкин, Люся Чернова, Петя Кибакин, Ваня Мешков, Миша Смолькин, Гриша Чугунов, Вася Убин. Вожатым был Павел Лукьянов.

В 1936-м школа-четырёхлетка приросла новыми площадями. В те годы директорствовал Константин Степанович Меркулов. Когда в 1941-м он ушёл на войну, эстафету из его рук приняла Елена Павловна Беспалова.

Классы были большие, в четвёртом, к примеру, сорок учеников. Дети отправлялись в лес, сами валили деревья, сами на быках подвозили брёвна к школе. Здесь стволы распиливали, кололи на дрова.

Новый военный 1943-й школьники впервые встречали у празднично украшенной ёлки. Два воза дров от колхоза отвезли в Барыш Ольге Денисовне Арсёновой, и та передала детишкам на время ёлочные  украшения. За поленницу дров получился прекрасный праздник для детворы.

В 1955-м Алинкинская школа стала семилеткой. Было здесь восемь классных комнат, мастерская, столовая, спортплощадка, учебно-опытный участок, фруктовый сад. Учителями работали Т.М. Гусарева, А.М. Кибакина, М.С. Копейкин, З.И. Лукьянова, Л.В. Милюткина, Р.М. Муракова, Л.Д. Сазонова, А.П. Смолькина, М.Г. Смолькин, М.Я. Торгов…

Ровно двадцать лет директорствовал уважаемый и детьми, и взрослыми Иван Николаевич Гусарев. Отсюда он перешёл на директорскую должность в школу №1 Барыша.

Ещё дольше несла знания детворе Елена Павловна Беспалова, мать-героиня, страстный пропагандист культуры и быта чувашского народа. Руководимые ею юные краеведы восстановили имена 260 участников Великой Отечественной войны, воскресили подвиги  погибших земляков. Елена Павловна, почётный житель Алинкина, осталась в памяти благодарных односельчан добрым человеком, настоящим педагогом (см. очерк «Бриллиантовая пара»).

Из Алинкинской вышло немало известных на весь район людей. В разных отраслях барышской экономики  и социальной сферы на ответственных должностях работали Н.А. Ермошкина, Н.С. Малышкина, В.П. Саранцева, В.М. Смолькин, В.А. Убина.

Вениамин Васильевич Кибакин стал доктором ветеринарных наук, до глубокой старости преподавал в Красноярском государственном аграрном университете. Александр Иванович Кибакин, фронтовой санитар, воевавший в 45-й (Щорсовской) дивизии, создал для потомков прекрасный фруктовый сад. Его родственник Михаил Викторович Кибакин – профессор, доктор философских наук, служил политработником в армии, преподавал в московских вузах. Сергея Викторовича Кибакина барышцы помнят как директора городской школы №3. Позднее он работал в департаменте по образованию и социальным вопросам подмосковного города Руза, возглавлял отдел в столичном арбитражном суде.

Все войны прошлого столетия в той или иной степени коснулись этого земного уголка. Степан Алексеевич Копейкин, участник Первой мировой, в 1918-м защищал Петроград. Николай Сергеевич Ильин, тоже герой той войны, на гражданской воевал в составе 1-й Инзенской дивизии (см. очерк «Первый подводник барышской земли»). Яков Иванович Мурзаков – лихой вояка Конной армии С.М. Будённого.

В Великую Отечественную погибли, пропали без вести учителя М.Е. Илюйкин, Д.М. Карпов, Я.М. Малофеев, школьный директор К.С. Меркулов. Районная газета в сентябре 1942-го напечатала письмо с фронта. «Учителям Алинкинской начальной школы. Дорогие товарищи! У нас  на курсах проходит подготовку Карпов Дмитрий Миронович, который работал в вашей школе. В бою с немецко-фашистскими захватчиками он проявил себя мужественным и храбрым воином. Командование направило его на курсы командиров, где он  стал отличником боевой и политической подготовки. Мы, воины Красной Армии, не щадя сил и жизни, будем бить немцев до полного их разгрома. А вы воспитывайте мужественных защитников Отчизны. По поручению комсомольского собрания  Завадский, Фокеев». Гвардии лейтенант Дмитрий Карпов погиб 26 августа 1943 года в бою за брянскую деревушку Михайловку.

В село не вернулось 126 воинов. В пяти семьях потеряли отца и сына, в четырёх – по три брата, в двадцати шести - по два брата. Сто девяносто детей остались сиротами.

Старожилы помнят участника трёх войн Кузьму Петровича Лукьянова. Тяжело раненный в Великую Отечественную, он вернулся домой в самом её начале. На смену ему ушли три сына. И вот постучалась в дом Лукьяновых первая горькая весть: погиб Григорий. Где его могила, неизвестно. Тяжело переживали родители утрату. На другой год сложил голову на поле боя Евгений. Долго не вставала с постели горем убитая мать. А тут скорбная весть и на третьего сына, Владимира. Пропал без вести. Припрятал Кузьма Петрович письмо, ничего не сказал супруге. Успокаивал: надо ждать. Непомерная тяжесть, которую носил в своём сердце, подкосила старика. Только перед смертью признался своим родным о той третьей весточке.

Алинкинцы Василий Алексеевич Илюйкин и Михаил Фёдорович Маслов дошли до поверженного Берлина. Довелось побывать в фашистском логове и Михаилу Петровичу Кибакину.

Пётр Романович Кибакин устанавливал в Алинкине советскую власть, чудом спасся от кулацкой расправы. Его сын Михаил Петрович рано познал азы крестьянского труда. Учился на рабфаке. В 1937-м, после окончания физико-математического отделения пединститута, по путёвке комсомола поехал учительствовать в Восточную Сибирь. Был учителем, затем директором школы. В 1939-м его призвали в армию. Здесь в полной мере проявились его качества как политработника. С первых дней Великой Отечественной войны он в действующей армии. Дрался с врагом, не жалея себя. Об этом свидетельствуют награды: орден Красного Знамени, два ордена Красной Звезды, четыре боевые медали. Войну закончил в звании капитана.

Вернулся орденоносец в родные места, и снова потянуло его к учительской работе – был завучем в детском доме, директором Малохомутерской школы. Его выдвинули на партийную работу. Секретарь партбюро МТС, вожак партийцев фабрики имени Гладышева, секретарь Жадовского райкома КПСС. Затем - работа на посту председателя исполкома Жадовского поссовета.

В 1959 году его направили на новый участок и довольно трудный – возглавлять давно уже не блиставший своими победами колхоз «Победа». Поначалу, конечно, расстроился. Ведь уже и здоровье начинало подводить, сказывались серьёзные фронтовые раны. Да и годы брали своё. Но ударить в грязь лицом перед сельчанами, оказавшими ему, новому председателю, доверие, не хотелось. Трудным было восхождение хозяйства к вершинам успеха. Он сумел зажечь людей. Колхоз вскоре прочно встал на ноги, выдвинулся в число передовых в районе. В 1967 году жадовская «Победа» одной из первых в области заслуженно получила звание «Хозяйство высокой культуры земледелия». К боевым наградам М. Кибакина прибавился в том году трудовой орден «Знак Почёта». Дважды, в 1967-м и 1969-м, земляки избирали его своим представителем в областной Совет депутатов.

Орденоносцами пришли с войны в Алинкино авиатор Н.П. Ванёков, капитан-понтонёр Ф.С. Милохов, укротитель  вражеских танков М.Н. Милюткин, сапёр С.А. Копейкин…

Детям  и внукам тех фронтовиков выпала тяжёлая участь воевать в «горячих точках». Испытание  Афганистаном, Чечнёй прошли С.А. Айдуков, В.А. Еделькин, В.Н. Илюйкин, С.Д. Чикин, С.П. Чугунов и другие сельчане. Михаил Иванович Илюйкин после Сызранского  училища стал вертолётчиком. В Афганистане он обрёл славу лётчика-снайпера, был отмечен орденом Красной Звезды, медалями. Майор трагически погиб, выполняя служебное задание, 22 октября 1997 года, за два дня до собственного 39-летия.

В девяностые годы прошлого столетия миллионы россиян осваивали искусство выживания…без денег. Способным к труду не выдавали наличных рублей, вместо них – пресловутый бартер, старикам задерживали пенсии. Каждый выкручивался как мог. А вот в Алинкине жила бабушка, которая повторяла неписанную истину: деньги портят человека.

Мария  Васильевна Чижова в колхозе зарабатывала трудодни, так называемые «палочки» в ведомости. На них выдавали не наличные, чаще всего – продукты. Когда подошёл пенсионный срок, помыкалась горемычная по чиновничьим кабинетам. Бумаг для оформления пенсии потребовалось столько, что махнула она рукой: не надо мне никаких пособий… Так и обходилась много-много лет без пенсионных денег. «Прожить и без монет можно. В молитвах, - говорила бабушка Маша. – Много ли мне надо? Ем хлеб, размоченный в воде: зубов-то почти не осталось. Соседи чем могут помогают». До глубокой старости имела она небольшой огородик. Её, известную в округе «читалку», приглашали алинкинцы, приезжали из соседних сел: безденежная, она отпевала усопших. Умерла Мария Васильевна тихо, в погружённой в безмолвие церкви.

В пору массовой погони за укрупнёнными сельскими коллективными хозяйствами алинкинскую «Новую жизнь» присоединили к чувашскорешёткинскому колхозу имени Чапаева. В начале семидесятых годов на колхозной базе стал крепнуть, развиваться совхоз «Луговой». Хозяйство не маленькое: девять сёл, деревень, посёлков. В Алинкине – второе отделение совхоза. Главный начальник тут – управляющий. В этой должности пребывали Борис Данилович Кибакин и его брат Николай Данилович, Николай Потапович Ванёков, Николай Васильевич Ижейкин, Виктор Григорьевич Кибакин, Юрий Михайлович Чижов, Валентина Александровна Убина.

Во время реформ совхоз трансформировался в сельский производственный кооператив, и вскоре СПК приказал долго жить.

Не стало и школы, исторически интересной, славной. Число жителей пошло на убыль. В 1980-м в селе проживало 763 человека, в 1996-м – 524, в 2012-м – вдвое меньше.

Но что же здесь было всегда, есть и, надо полагать, будет до той поры, пока существует село? Национальная культура!

Многие алинкинцы говорят на чувашском языке и бережно хранят добрые народные обычаи, традиции этого древнейшего поволжского народа. В селе с пятидесятых годов существует фольклорно-этнографический коллектив. Он наверняка не состоялся бы, не будь Е. Беспаловой-Ванёковой. Много лет она вела в местной школе факультатив родного языка, написала историю села. Благодаря педагогу для многих сельских ребятишек открылась красота родного языка, он стал близким и понятным.

У школы, на взгорье, по инициативе Елены Павловны открыли памятник землякам, не вернувшимся с последней большой войны. На обелиске – фамилии павших, за каждой – ею же, Беспаловой-Ванёковой, по крупицам собранная история подвига.

А ещё она хорошо пела. Никогда не унывающая Елена Павловна уговорила женщин сначала собираться в её доме, а потом, когда все уже попривыкли к мысли о необходимости появиться на людях в своих национальных костюмах, привела подруг в клуб. Привлечь мужчин в ансамбль было сложнее. Первым «пожертвовал собой» военный инвалид П. Ермошкин, затем подключился управляющий совхозным отделением Н. Ижейкин. Выступали на районной и областной сценах, ездили на дни чувашского просветителя И. Яковлева в Цильнинский район.

От алинкинцев народным песнопением «заразились» в Чувашской Решётке.

Кто же они, изначальные фольклористки? Ульяна Александровна Ульменова продолжала петь в свои восемьдесят. Ненамного моложе её Анна Григорьевна Чижова, Елена Петровна Ульмейкина.

Яркие костюмы певуньи сшили сами. Каждое их выступление становилось целостным представлением с использованием старинных предметов быта.

Есть тут подвижники национальной культуры из числа молодых жителей. К примеру, супруги Наталья и Евгений Мешковы. Они не только поддерживают все хорошие начинания на благо родного села, но сами часто выступают в этом инициаторами.

Кое-кто из молодёжи, правда, не принимает песни старины глубокой. Всё, мол, давно ушло и никому не нужно - зачем превращать искусство в «лавку древностей»? Здешние фольклористки иного мнения. По их твёрдому убеждению, «рок» и «попса» - всего лишь преходящая мода. А то, что идёт от своего народа, - вечно, даёт простор для творчества. Возрождённый в Алинкине Акатуй ещё раз доказал, как сильна в народе эта из глубины веков, из традиций идущая потребность праздника.

Среди национальных празднеств чувашского народа он, пожалуй, самый древний. Отмечали его всегда на исходе сенокоса, перед началом жатвы. Праздником труда, силы и бодрости, земледелия и плуга называли его в народе.

Однако он был оттеснён. Пытались внедрить  вместо традиционных так называемые современные обряды, якобы, наполненные новым смыслом и содержанием. И, как правило, все они были обречены на угасание. А память об истинно народных праздниках, преодолев забвение, дожила до наших дней.

В Алинкине разве что старики помнили это празднество. Молодёжи слово «акатуй» ровным счётом ничего не говорило. Вот именно для них, воспитанных на торжествах с барабанным боем, с часовыми речами и докладами, народный праздник открылся всей своей прелестью, принеся настоящую радость от соприкосновения с глубинными истоками народной культуры.

Вот как проходил первый, возрождённый в 1989-м, Акатуй.

Гостей созвали со многих весей. Приехали в Алинкино из Барыша, Кармалейки, Малой Хомутери, Чувашской Решётки. Вместе с чувашами были здесь представители других национальностей. Встречал их обрядовыми песнями и плясками фольклорный ансамбль местного Дома культуры.

Целый день в селе звучали песни, водились хороводы. Была развёрнута выставка народного творчества. По достоинству оценили мастерство вышивальщиц, ткачих, вязальщиц. На всеобщее обозрение были представлены изделия из керамики и дерева. Десять хозяек состязались в кулинарном мастерстве, угощали гостей пирогами, квасом, кислым молоком, разнообразными блюдами национальной кухни.

Прошли массовые состязания в силе и ловкости. Интересной оказалась народная игра «Кто разобьёт кувшин». Венцом праздника стали конные скачки.

В последующие годы Акатуй проводился в Степановке, Чувашской Решётке и других национальных селениях.

 БРИЛЛИАНТОВАЯ   ПАРА

Что-то и впрямь меняется в жизни нашей, если уже реклама призывает: «Позвоните родителям!» и учреждаются новые даты, которые надлежит помнить сердцем, да вот приходится вспоминать по календарю. 25 ноября – День матери, читаю в численнике. Будто кому-то (или самим себе?) напоминаем о неоплатных долгах перед миллионами российских матерей и перед той единственной, родной, которая и сегодня, состарившись, глядит на нас, как в детстве: всё понимая, всё прощая и ничего не требуя взамен. Будто наперёд знает, что и дать-то мы порой можем немногое, но от этого материнская любовь не становится меньше. Мать всегда любит не за что-то, а просто так. И разве не от этого материнского всепрощения наши долги множатся, становятся невозвратнее?

ЕЁ КРОВИНКИ…

В Алинкине  она известна всем: Беспалова-Ванёкова -  местная живая достопримечательность.

С правнучкой Елены Павловны у меня состоялся такой разговор.

- Представь себе, что ты пишешь сочинение о своих бабушке и дедушке. Что бы ты написала?

- Хорошие. Добрые. Меня любят.

- А как они жили много-много лет назад?

- Не знаю…

Она была дитём гражданской войны, чувство свободы, хозяйки новой жизни переполняло её. Училась, вечерами обучала неграмотных. В её судьбу органически вписалась цифра «восемь». В далеком 1938-м пришла работать в школу и ровно тридцать восемь лет посвятила ей – восьмилетке, дала путёвку в жизнь более 800 выпускникам. Преподавала историю. Новую историю – по горячим её следам. Восемь лет директорствовала. У неё восемь орденов и медалей. В числе наград за труды есть великие – полный бант полагающихся в таких случаях знаков отличия материнской славы.

Она и её благоверный супруг Николай Потапович поставили на крыло восьмерых детей    (было десять, да двоих мальцов, к великому несчастью, в трудную годину схоронили). У бабушки восемь правнуков  и два раза по восемь внуков. Когда я встретился с Еленой Павловной в последний раз, ей шёл 83-й год.

- Вам как лучше  их перечислить: по возрасту, по профессиям или по месту жительства?

- Без разницы, Елена Павловна.

- Так вот, старшая у нас Александра, по медицинской части пошла. Людмила – техник-технолог в Березняках. Вячеслав – машиностроитель в Сызрани, Лев – литейщик в Тольятти.  Другие туда же за ним, за старшим, подались: Тамара – аппаратчица, Нина – инженер-химик, Анатолий – часовщик. По моей учительской дороге только Валентина пошла: преподаёт русский и литературу недалече – в Живайкине.

А уж  когда Елена Павловна взялась перечислять рабочие специальности внуков и правнуков, тут мы с ней совсем запутались. Я  только запомнил, что есть в роду шахтёр, оператор нефтебазы, воспитательница в детском саду… И совсем не вышло нам разобраться с их именами.

- А кровь в Ваших снохах и зятьях, помимо чувашской, какая течёт?

- Разная… Русская, мордовская, белорусская, польская, татарская, башкирская, цыганская. Все живём дружно, семья – она и есть семья.

…Всё началось со счастливой многообещающей весны 1941-го. Приехал на побывку лётчик. Не то чтобы  ас, а всё-таки стрелок-радист с боевого бомбардировщика. Алинкинские девчата за ним по пятам ходили, а ему, Николаю Ванёкову, приглянулась озорная, невысокого росточка Лена Беспалова. На Первомай сыграли свадьбу. Улетел сокол в свою часть, уехал навстречу свинцовым ливням.

Домой он вернётся только в сорок шестом, пройдя две войны. О том, как воевал Николай Потапович, красноречивей всего рассказывают его боевые награды да добрый отзыв в мемуарах одного из легендарных мастеров воздушного боя.

Многодетные семьи у публики часто вызывали недоумение. То ли с ума посходили – заимели столько. То ли корысть какую от этого имеют? В обоих случаях непонятно, а значит, и подозрительно. Так думалось в сытые 2010-е. А уж в разбойные девяностые! Да ладно о тех годах толковать – дети, внуки Елены Павловны и Николая Потаповича росли-то в другое время.

Старички и сами затрудняются ответить, что же привело их, сельских интеллигентов, не очень-то (мягко сказано) зажиточных людей, к такому поступку. В ответе Елены Павловны я, собственно, не услышал ничего нового.

- Сама была единственным ребёнком, рано лишилась отца. А детей очень люблю – и всё тут. Наша семья, если по округе посмотреть, не одна такая: у Малышкиных десять детей, у Мишкиных – четырнадцать.

- Нелегко было поднимать их?

- А то…

Особенно трудно жилось в пору войны. И ещё неизвестно, кому было тяжелее: мужу на фронте или ей, оставшейся с малолеткой на руках и многое сделавшей для того, чтобы настал тот благословенный майский день – День Победы.

Как приятно ей, молодой учительнице, было читать короткие весточки с фронта от мужа, от вчерашних коллег, от выпускников. Елене Павловне повезло: муж вернулся в родное Алинкино. В полуразорённое село. Бурьян на иных полях стоял лесом. Колхозники получали за работу символическую  плату – по «палочке» в регистрационных  книгах, артельные амбары были пусты.

Пригласили бывшего фронтового старшину Ванёкова в лесничество: для борьбы с вольными «дровосеками» требовался человек не робкого десятка.

Думы их - людей, честных, бескорыстных - были просты. В праведных трудах добыть хлеб, накормить семью, вырастить детей. А потому они всегда держали огород, корову, чтобы получать за раз десятилитровое ведро молока. Да ещё поросят, ягнят немного, птицы десятка два. Чем всю эту живность кормить? Николай Потапович соберётся, бывало, по своим казённым делам за пять-семь вёрст, лошадёнку  запряжёт. Между дел лесниковых возок сена урвёт, полянку или овражек выкосив.

В семье, как в семье. Дочерей и сынов не только по головкам гладили… Первые уроки семейного быта давали старшие. Правила у них были простые: проснулся – вставай, никогда не ябедничай, начатое дело не бросай.

Елена Павловна рассказывала о своей жизни обстоятельно, как протокол писала.

- Муж мне всегда-всегда, пока старшие не подросли, был единственной и самой главной опорой. Без него и в доме, и в школе, и в общественных делах не ладилось бы…

Общественницы другой такой тут не было и нет. Не зря же ей присвоили звание почётного жителя села.

…И 126 СЫНОВЕЙ

Без многого может обходиться человек, но только не без людей. Общаться, дружить – это живая потребность. Её особенно остро испытывают люди, познавшие войну, силу фронтового братства и тыловой спайки. За долгие годы какие только поручения не давали Елене Павловне! Руководитель школьного драматического кружка, вожак сельской комсомолии, член профсоюзного комитета, депутат сельсовета, заместитель председателя ветеранской организации… Всех её должностей - бесплатных, общественных - враз и не перечислишь. Но есть одна работа, которая в её биографии стоит особняком.

- Я не коллекционер,- подчеркнула  в разговоре Елена Павловна. – Я – собиратель. И краеведом не надо меня величать – слишком высока честь. Мне больше нравится слово «краелюб».

Краевед, краелюб, собиратель истории села и района… Суть в общем-то одна. Здесь не столь существенно, как мы назовём этого неугомонного человека, важно правильно взглянуть на плоды её многолетних трудов и правильно понять.

Беспалова-Ванёкова вместе с юными следопытами составила подробный список алинкинцев, не вернувшихся с последней войны. В нём 126 фамилий: Агошины, Ванёковы, Ермошкины, Мансуровы, Тулузаковы, Убины…

- Это и мои сыновья, - сказала она однажды на траурном митинге.

Елена Павловна разыскала могилу Алексея Илюйкина. В брянское село Стеклянная Родица ездили вдова, сын и внуки погибшего; вместе с ними – юные краеведы, их руководительница. Домой вернулись с горстью земли с братской могилы.

Сердце сжимается от боли, когда узнаёшь о жизни, прерванной в самом расцвете, на самой высокой ноте. Николай Брюханов, 1923 года рождения. Он прожил ровно двадцать лет, его могила у деревни Жуково Тверской области.

Пётр Копейкин, Павел Чикин лежат в ленинградской земле. Степан Чикин ушёл на фронт в 56 лет, пропал без вести в первый военный декабрь. Братья Еделькины, Василий и Степан, были призваны в один день. И в один день, в феврале 1942-го, без вести пропали. Без вести, без вести… Сколько извещений с такими горько обидными сообщениями получили алинкинцы! Этой метой была означена и судьба Владимира Лукьянова, как и двоих его братьев. Елена Павловна, однако, после долгих поисков установила: Лукьянов Владимир погиб и похоронен в Ельнинском районе на Смоленщине.

Сто двадцать шесть жизней, унесённых войной. Из одного маленького села.

Благодаря настойчивости старенькой учительницы рядом с Алинкинской школой появился скромный обелиск в память всех 126 героев. До того мая в районе было 34 памятника бойцам и командирам Великой Отечественной, в день празднования 55-летия Победы открыли  тридцать пятый, в Алинкине.

А ещё она составила сборник небольших зарисовок-рассказов о знатных земляках: колхозном председателе М.И. Кибакине, судостроителе Н.С. Ильине, садоводе А.И. Кибакине и других хорошо известных ей алинкинцах.

- Все вокруг жалуются на трудную жизнь, а Вы выглядите жизнерадостной, приветливой.

- Учитесь радоваться жизни! И что-нибудь собирайте. Любое увлечение придаёт жизни осмысленность, - подытожила Елена Павловна.

…В первомайский день на бриллиантовую свадьбу в родительском доме Ванёковых собрались дети со своими детьми и внуками. Кто не смог приехать, написал, позвонил, поздравил.

- Бриллиантовые вы наши!..

- Лет до ста прожить вам!

Как и тогда, в Первомай 1941-го, родители сидели на самых почётных местах, плечо к плечу, такие же радостные, немного смущённые. Только слишком много серебра в волосах…

2004 год.

ПЕРВЫЙ   ПОДВОДНИК   БАРЫШСКОЙ   ЗЕМЛИ   

В нынешнее время, не то, что прежде, в календаре военных моряков более десятка собственных «красных» дней в году. В июле – традиционный общеморяцкий  праздник и день авиаторов флота, в октябре - свои даты у флотских инженеров-механиков и моряков надводных кораблей, в ноябре – у морских пехотинцев…

Весной два памятных дня для подводного флота, праздничный и траурный. Седьмого апреля даже бывалые «морские волки» плачут: это – день памяти всех не вернувшихся с моря подводников. Его установили после гибели атомохода « К-278», больше известного как «Комсомолец». А 19 марта - профессиональный праздник славных людей подплава. Он был введён в календарь по императорскому Указу Николая Второго в 1906 году. Именно эта дата считается днём рождения российских подводных сил.

Среди рыцарей глубин во все времена можно было встретить барышцев. В Великую Отечественную войну прославилась своими боевыми подвигами дизельная лодка Северного флота «С-55». В её экипаже служил горожанин Василий Шмонин. В последующем на субмаринах проходили службу бывший первый секретарь Барышского горкома партии Виктор Самойлов, нынешний житель города Александр Сизов, уроженцы деревни Орлово братья Кибакины и другие земляки.

Сегодняшний рассказ – о Николае Ильине. Он – первый подводник из барышских мест. Первый не по заслугам, хотя и это не исключается, а по хронологии. Родился этот удивительной судьбы человек в 1892 году и прожил долгую жизнь.

ЗНАКОМСТВО С КРАМОЛОЙ

В семье пять ртов - мал мала меньше. В хозяйстве – лошадь, коровёнка, лоскут земли. Рожь отец обмолотит – и можно бы жить, но арендаторы тут как тут: «Половину хлеба отдай!».

Так бы и рос паренёк в своей тихой Чувашской Решётке, в немудрёной  обувке пас бы гусей, но случилось непредвиденное: Кольку взяли в школу. Её, трёхклассную, основал в Алинкине ещё в позапрошлом веке просветитель чувашского народа И.Я. Яковлев.

Окончена школа. Первая в жизни официальная награда – Похвальный лист. Учительница Прасковья Григорьевна Люнькова и проверяющий инспектор довольны знаниями Коли Ильина.

- Собирайся-ка, друг, в Симбирск, будешь дальше учиться.

Чтобы он мог продолжать учение, отец вместе с братом Павлом валили лес, работали на железной дороге, тянулись, что называется, из последних сил.

Николай не расставался с книгами, часто зачитывался ими над водами тихой Свияги. Тут же, на берегу, двенадцатилетний  книжник получил первое задание от дяди Пети.

- Возьми-ка, малец, эти листки. Раздай рабочим. Если спросят, отвечай, что нашёл на дороге.

Дядя Петя по одежде – барин. А в тех, написанных от руки, листках говорилось и про издевательство над крестьянами, и что не надо народу царя.

Однажды остаток крамольных прокламаций парень спрятал под матрац в общежитии. Самое, казалось, удачное место выбрал. Но надо же: надзиратели заставили выжигать клопов из спален, и…полетел  кубарем Коля Ильин из училища.

Позднее в своих мемуарах он напишет: «Меня исключили 6 марта 1906 года за распространение прокламаций».

Дядя Петя (позже Ильин узнал его подлинное имя: Пётр Репин, эсер) вскоре опять установил с Колей контакт. В уездном городе Карсуне Репин осваивал слесарное дело. Пристроился и Николай, поступил в ремесленное училище. Тогда и зародилась у него любовь к металлу, сохранённая на всю долгую жизнь.

Репин сагитировал Ильина и его товарища Дмитрия Кутузова на большее, чем листовки: убрать карсунского полицмейстера Шемякина.

После отчаянно смелого покушения эсеру не без помощи юных друзей удалось скрыться. «За содействие побегу «государственного преступника» я получил в свидетельстве об окончании училища пониженную оценку по поведению, а в паспорте – приписку «неблагонадёжный». Все попытки поступить на работу в Симбирске, Сызрани, Самаре оказались безрезультатными». Это слова из автобиографии нашего героя.

ЗДРАВСТВУЙ, ФЛОТ!

Работа ему нашлась на самом краю земли. Чтобы попасть туда, надо было наняться чернорабочим, потом долгих тридцать шесть суток ехать почти через всю Россию. Рабочих везли в товарняках. Грязь и теснота, «три этажа вшей», болезни. Выдерживали не все. Больных, умерших снимали на станциях. Николай приехал во Владивосток больным.

Парень впервые увидел море. Но не ощутил всех его красот. Было не до радости: с «волчьим» паспортом его никуда не принимали. А тут ещё следствие продолжили по карсунскому делу.

Спрятаться от полиции удалось на плавбазе подводных лодок «Ксения». Туда Ильин попал по рекомендации рабочего Сухова. Василий Петрович под вечер на улице наткнулся на незнакомого парня, вконец обессилевшего, привёл его на свою квартиру. Полторы недели прожил Николай у портового рабочего, пока окончательно не пришёл в себя.

Четыре года «протрубил» он, как в тюрьме. Ремонтировал подлодки. Выйти на берег не удавалось – везде проверяли документы. Днём – мастерские подводного плавания, вечером – тесный кубрик на плавбазе. Вот и весь мир молодого человека.

СПЕЦИАЛИСТ ПО ПОДВОДНЫМ ЛОДКАМ

Офицер на призывном пункте стучал сапогами, заходился от крика: как посмел он, новобранец, опоздать по назначению в Петербург «на верную царскую службу»?! Но тут же смягчился, когда прочитал: «Особый специалист по подводным лодкам». Это и предопределило дальнейшую судьбу Ильина.

Стал Николай моряком Балтийского моря. Строевые занятия – в Либаве, плавания  - на учебном судне «Океан». Учёбу продолжил в спецшколе Кронштадта.

Апрель 1914-го. Николай Ильин, машинист самостоятельного управления, в числе пяти других подводников направляется на Чёрное море. Казарма в Севастополе после «Ксении» не страшила, хотя в кубрике - под сорок человек.

Его зачислили в школу унтер-офицеров подводного плавания.

Началась война на море. Подводные лодки «Нерпа», «Тюлень», «Кит», «Нарвал», «Кашалот», доставленные по частям из столицы, надо было срочно собрать, отладить, испытать. Работы много, сильно уставали. Однако вечерами Николай с друзьями Александром Шевниным, Иваном Назукиным (его, общего любимца, в 1920-м расстреляли деникинцы), Петром Сусловым уходили в город. Обычно матросов, возвращавшихся трезвыми с берега, считали неблагонадёжными, брали на «карандаш», за ними следили. Потому друзьям приходилось выделывать вензеля ногами, прежде чем ступить на трап. А возвращались мотористы не из кабака. С тайных сходок. Эти встречи стали продолжением революционных курсов молодого моряка Ильина.

ВОЙНА НА МОРЕ

Подлодка «Нарвал» была спущена на воду в апреле 1915-го. В последние дни очень торопили с монтажом, и моряки работали сутками.

Боевой счёт «Нарвала», на котором воевал Ильин, перечислен в его записях. «В октябре 1916 года потопили военный транспорт, взорвали торпедой турецкий пароход. В январе следующего года пустили на дно несколько парусных шхун, одну доставили в Севастополь. В марте уничтожили буксирный пароход, в июне – моторную шхуну», - напишет он потом.

Даже в это тревожное время моряк продолжал учиться, окончил школу судовых механиков.

Прапорщик – первый офицерский чин тогдашнего времени. Дорога в офицеры строевых частей для выходцев из крестьян и рабочих была закрыта, а в механики, где преобладал физический труд и приходилось пачкать руки, - пожалуйста. Летом 1917-го Николая Сергеевича произвели в прапорщики по механической части и перевели на Дунай, в дивизион траления.

Тральщики базировались в Измаиле. Но там Ильин бывал редко, чаще находился в море.

МОРЯК СХОДИТ НА БЕРЕГ

«Удостоверение № 198. Предъявитель сего Николай Сергеевич Ильин есть действительно механик дивизиона тральщиков Чёрного моря, что подписью и приложением казённой печати удостоверяется, г. Николаев, марта 11 дня 1918 года». И приложена печать ещё старого образца – новых не успели сделать – с перекрещенными якорями и двуглавым орлом. С этим документом моряк сошёл на берег. В Николаеве вступил в Красную Армию. А в Севастополе пришлось переодеваться в штатское – к городу подходили части немецкого кайзера. Не дать врагу захватить склады с продовольствием и оружием –  первая задача Ильина. Другая – подорвать эшелоны с грузом, чтобы застопорить движение на железной дороге.

Выполнив оба задания, он с буханкой чёрствого хлеба и куском мыла (в хлебе запечён кольт, в мыло спрятаны патроны) с группой матросов перешёл линию фронта.

Боевой восемнадцатый. В том самом Карсуне, где он подростком приобщался к революционной работе, проходил уездный съезд Советов. Ильин участвовал в нём на правах делегата от солдатского гарнизона.

Съезд направил Николая Сергеевича в Вешкайму, для организации комитета бедноты и взимания хлебного налога. Потом он снова в Красной Армии. Участвовал в освобождении Симбирска. Там же его назначили инспектором по речному флоту.

Оживала Волга, требовалось восстанавливать нефтеналивной флот, чтобы снабжать бакинской нефтью индустриальные центры страны. Ильин – член всероссийской комиссии Совета Труда и Обороны. Ему предоставлены большие полномочия: изымать со всех ведомств, как гражданских, так и армейских, технику, материалы, пригодные для ремонта волжско-каспийского нефтефлота.

На этой работе его постигла тяжёлая болезнь. Больше года провёл на койке военного госпиталя в Самаре. Выписали инвалидом.

Демобилизовался моряк, но не остановился на полпути. Опять – в работу, снова – за учёбу. Работал в Баку. Окончил техникум, следом политехнический институт.

ИНЖЕНЕР- СУДОСТРОИТЕЛЬ

Получив диплом инженера, Николай Сергеевич полностью отдался возрождению и развитию торгового флота. Работал на Каспии, на Балтике. Возглавлял отдел Каспийского пароходства, морской завод в Баку, был на руководящей работе в союзном Министерстве речного флота. Перед самой войной готовил кадры судостроителей в одном из училищ  Ленинграда.

В годы блокады Ильин оставался в этом городе, выполнял скромные обязанности инспектора по котлонадзору.

Последние восемь лет перед уходом на пенсию он строил корабли: сначала в должности старшего инженера Балтийского завода, затем как старший инженер-строитель - на судоремонтном заводе пароходства. С его участием было оборудовано легендарное спасательное судно «Голиаф». Николай Сергеевич занимался установкой оборудования на первом в мире немагнитном исследовательском  судне, не менее известной «Заре». В инженерах пробыл до 65-ти лет.

Уйдя на пенсию, ветеран не прекратил своей бурной деятельности. Участвовал в работе ленинградского совета новаторов, пропагандировал прогрессивные методы обработки металла. На общественных началах консультировал отечественных и зарубежных специалистов, внедрял в производство новые приборы с применением ультразвука и лазера, электронно-лучевой обработки металлов.

Ему не раз советовали: поберегите здоровье в столь  поздние годы, займитесь рыбалкой или дачей. Он же неизменно отвечал, что, находясь постоянно у воды, рыбалкой никогда не увлекался, дачи не завёл - не до этого было, зато есть любимое дело – работа с новой техникой.

Новатор боролся против отходов при металлообработке, главным образом против стружки. Подсчитали: от внедрения по его предложениям новой техники экономия на предприятиях за пять лет составила миллионы рублей.

Николай Сергеевич постоянно участвовал в организации выставок технических новинок.

Краеведы села Алинкино составили альбом о славном земляке, первом на всю округу моряке-подводнике. Там его рукой выведены пожелания молодёжи. Первым ветеран написал завет, которому сам всегда следовал, - учиться.

2012 год.

< Предыдущая		Следующая >