Газета основана

СУРСКИЕ   ВЕРШИНЫ

Высокий бор стоит у самой улицы. И пока солнце поднимается к зубцам сосен, село тонет в мареве света, рассеянного сосновым лесом. Уползающие по низинам летние туманы пахнут грибным корешком, влажной полынью, хвоёй. В такие минуты, кажется, стоит только напрячь зрение, слух - и в облике зелёного бора, в шелесте трав на взгорье услышишь, уловишь шаги человека. Того человека, что три  с лишним столетия назад шёл и шёл вдоль реки, спрашивал первопоселенцев, как она зовётся, запомнил – Сурой. И шагал дальше. Так дошёл он до её изначального родника, оглядел поляну – понравилось. Отдохнул человек, затесал своим острозвонким топором самую могучую сосну и отправился в обратный путь.

Клокотал ключ, царственно шумел бор. У истока Суры, у той затёсанной сосны, появилось уже несколько мужиков, крестьян костромского Ипатьевского монастыря. Высокие да русые, с мускулами, как кручёный канат из пеньки, вынули они из-за поясов топоры, и закипела работа. А когда «заплакали» смолой-живицей стены первых рубленых изб, вставших над родником, собрались люди на совет: «Поселению надо имя дать». Думали-гадали недолго. Коль пришли в самое верховье Суры, порешили это место назвать Сурскими Вершинами.

Другая быль гласит, что деревушку основали трое  вполне зажиточных служивых людей. Облюбовав это живописное место, стали скупать и доставлять сюда крепостных крестьян.

Глубинка всегда похожа на сказку. В Сурских Вершинах люди по-особому умеют помнить. Помнить своеобразное, необычное. Здесь было и есть много бывалых людей. Один из них – Степан Григорьевич Долганов, фронтовик, рядовой боец миномётной роты. Вот что он поведал незадолго до своей кончины: «На этом месте, видимо, проживали избежавшие расправы пугачёвцы. После той крестьянской войны они скрывались в лесах, прибились к сурскому люду, у нас и жили. Мы после войны ремонтировали дом, рыли яму для глины, нашли гроб, точнее, дубовую колоду. В ней был похоронен человек большого роста, более двух метров. Пугачёвских повстанцев, рассказывали мне помнившие старину, именно так, в колодах, закапывали в землю».

В 1913 году Сурские Вершины, в просторечии Сура, входили в Головцевскую волость Сызранского уезда, здесь при 73 дворах насчитывалось более полутысячи жителей. Возвышались кресты храма Казанской иконы Божией Матери. Была тут и школа.

В гражданскую войну тридцать четыре молодца покинули село, сражались в разных красноармейских частях.

В 1921-м разразилась жестокая засуха, нагрянул голод. Следом ещё одно несчастье: пожар уничтожил большую часть построек. Сурские Вершины сильно убавились людьми, но не исчезли в лика земного. Отстроились, опять стали прирастать детьми.

На рубеже двадцатых-тридцатых годов здесь начались репрессии. 30 сентября 1930-го состоялся суд над отцом четверых несовершеннолетних детей Захаром Степановичем Князевым. Сорокадвухлетний крестьянин поругал прилюдно власть, и его по политической статье осудили на три года лишения свободы. В село он не вернулся.

Колхоз, рожденный в 1931-м, назвали именем 6-го съезда Советов. Дружно трудились в молодой сельхозартели Дмитриевы, Долгановы, Жучковы, Кривошеевы, Кульковы, Пензенцевы, Шобоновы. Коренные, многолюдные роды-фамилии. Многие были связаны родственными узами. Вот и получалось так, что женились парни на девушках своего села. Рождалась новая семья и сразу обрастала несчётной роднёй.

Сто восемь сурвершинских (на местном говоре – сурских) парней, мужчин ушли на фронт, семьдесят не вернулись.

…Было у тёти Тани Юдиной два сына – Михаил и Петр. У Пети в руках любое дело горело: мыл полы (редкость для сельских пацанов), доил корову, прекрасно прял, за ночь мог сделать не один сканец тугой и ровной пряжи. Ушли парни на войну и не воротились. Соберутся женщины, начнут вспоминать погибших – слёзы на глазах, а как припомнят Петю Юдина – так и посветлеют лица.

Война сильно подкосила село. Жили  бедно. В иных семьях и в послевоенное время не доставало еды, не говоря уже об одежде. До пятидесятых годов не расставались с лаптями. Были здесь большие мастера плести эту простейшую крестьянскую обувь из лыка, среди них Павел Егорович Долганов (см. очерк «Трактор, топор и лапти»).

В двадцатом веке на здешней земле одна реорганизация следовала за другой. Село входило в Жадовскую волость Карсунского уезда, позднее – в Сызранский округ. Сурские Вершины относились к Жадовскому, Русскотимошкинскому, Краснополянскому, Новобекшанскому, Головцевскому сельсоветам, были в составе Жадовского района. Подобное происходило и с колхозом. В период хрущёвской гигантомании после слияния с русскотимошкинской артелью колхоз принял имя Никиты Хрущёва. В октябре 1975-го произошло новое укрупнение, Сурвершины стали производственным участком колхоза «Большевик». Финансовые вливания шли главным образом на развитие центральной усадьбы – села Головцево, а Суре – минимум внимания. И взмолились сурвершинцы: верните нам самостоятельность. В мае 1990-го вернули, на карте района вновь появился колхоз имени 6-го съезда Советов.

Председателем сюда из Воецкого переехал Николай Викторович Кочедыков. Проработал тут недолго, сделать же успел много. В селе наступила эпоха возрождения: появились школа, детский сад, жилые дома, производственные помещения, водопровод, асфальт до Новой Бекшанки, плотина в селе и тут же дорога, по которой можно было проехать в любую слякоть. Следующий председатель не смог сберечь накопленный потенциал, а третий совсем развалил колхоз (к тому времени хозяйство входило в сельский производственный кооператив «Новый путь»). Скот перевели в Новую Бекшанку. Людям ездить туда на ферму стало затруднительно, в Суре появились свои безработные.

Родившиеся в начале 1996 года крестьянско-фермерские хозяйства «Оболенка» и «Сура» при минимальной наличной пашне дело вели со скрипом. В конце концов выбросили белый флаг.

 От прежнего колхоза в Сурских Вершинах -  ничего, от соцкультбыта остались лишь медпункт, клуб да библиотека.

В 1990-х была тут частица Жадовского лесхоза. Контора и производственная база – в селе Головцево, а зовётся лесничество почему-то Сурским. За Сурвершинами небольшой участок земли отвели под лесопитомник. Маленькие сосенки-двухлетки отсюда каждый год сотнями тысяч расходились по всей области и даже по соседним регионам. Выращивали и березу, и сеянцы иных лесокультур (см. «Служители сурского леса»). Реформы не пощадили и Сурское лесничество: не стало питомника, пополнилось число  безработных.

Остались добрые воспоминания о людях, работавших на колхозной ферме, на полях,- о председателях Степане Григорьевиче Долганове, Иване Петровиче Кривошееве, телятнице Антонине Ивановне Самсоновой, трактористах Николае Степановиче Пензенцеве, Николае Степановиче Долганове, Николае Александровиче Пензенцеве, братьях Иване и Николае Князевых. Их, мастеров  своего  дела, было много: Нина Степановна Долганова, Вера Михайловна Кривошеева, Мария Сергеевна Кулькова, Валентина Алексеевна Шобонова, Степанида Ивановна Кулькова, Валентина Михайловна Долганова, Екатерина Андреевна Кривошеева, Вера Николаевна Кулькова, Екатерина Степановна Юдина, Николай Иванович Кульков…

На этой земле жил и творил самобытный поэт Николай Долганов, пастух, лесоруб по роду занятий. Его стихи чаще других авторов в восьмидесятые годы печатала районная газета.

                     Как росли мы, знают рвы и ямы,

                     И щавель в не кошенных лугах.

                     Я дорог тех босоногих шрамы

                     И теперь таскаю на ногах.

                              И назло осенним серым стужам,

                              Засучив дырявые штаны,

                            Босиком мы бегали по лужам,

                            Мы, России раненой сыны.

                                       Матери бранили нас бывало,

                                       Как гусей, пропавших на пруду.

                                       Шла война. А детство ликовало,

                                       Словно и не верило в беду.

Отсюда родом  Таисия Андреевна Крылова, бывшая «хозяйка» Жадовского дома культуры. Это она сплотила крепкий, очень популярный в своё время коллектив художественной самодеятельности, записала песни родной сторонки, которые не оборвали свой бег во времени. Долгую жизнь, более восьмидесяти лет, провели в Суре здешние старейшины  Мария Прокофьевна Дмитриева, Екатерина Степановна Долганова.

Транспортное сообщение Сурвершин с городом всегда желало лучшего. Семьи, которые покрепче, стали обзаводиться машинами. А вот Нина Эдкаровна Гапочкина, переселенка из Казахстана, оседлала мотоцикл и мопед-скутер. Дочь знатного степного механизатора

Героя Социалистического Труда приобщилась к технике ещё в детстве.

Повествовать о Сурских Вершинах и ничего не сообщить  об окрестной природе - значит, вообще ничего не сказать об этом селе. Здешние места завораживают, не отпускают. Тут берёт свое начало река Сура. Один ручеёк рождается прямо в селе, в овражке. В восьмидесятые годы он потерял свою силу. Колхозный председатель Николай Викторович Кочедыков организовал людей на расчистку, обустройство сурского истока. Родник подвели под крышу. И ключ забил с новой силой.

Другой ручей – километрах в трёх от села. Найти его не так-то просто. Густой лес, возвышенность – и никаких признаков воды. И все-таки местные безошибочно находят родник. Зелёный склон с сосной, берёзами, осинами. И в склоне, словно руками человека, выбран маленький уступ. Очень похоже ещё на то, как будто зверь здесь начинал копать нору. Из-под камней струится холодная, с железистым привкусом вода.

Отсюда сборщики-любители вывозят много ягод: малины, земляники, черники.

В четырех километрах – двенадцатигектарное озеро Светлое, памятник природы, чудесный объект туризма. Флора здесь – самая разнообразная: ягода клюква, насекомоядная росянка, многолетник рогоз…

В западной от села стороне обилие орехов, повсюду по лесу грибы, рябина. Из зверья водятся лоси, кабаны, волки, лисицы. Видели тут горностая. Из птиц – глухари, утки-кряквы, журавли. В 1980 году  был создан Государственный охотничий заказник «Сурские Вершины» - 27 тысяч гектаров. В него вошли и окрестности села.

Пройдешь Сурвершинами - на улицах, в переулках, в огородах выше картофельной ботвы какие-то лопухи. Хрен обыкновенный! В давние времена его выращивали в большом количестве, поставляли к царскому столу. И царей давно уже нет, и с советской властью круто обошлись, и над селом провели немало «опытов», а вот с хреном покончить – ничегошеньки не выходит. И огороды пахали до самой белой глины, а хрен как рос преспокойненько, так и растёт. Никакая власть, никакие плуги ему нипочём.

Характер у сурвершинских жителей подобно реке – неуёмный, добродушный, щедрый. Любят они свой край. Несмотря на все житейские неудобства, не хотят покидать малую родину. Вот только с каждым годом их всё меньше. В 1913-м жило тут 505 человек, в 1980-м – 236, в 1996 – 201, в 2010-м - менее ста.

СЛУЖИТЕЛИ   СУРСКОГО   ЛЕСА

В Сурских Вершинах, когда здесь существовали лесопитомник и участок лесников, было немало замечательных работников, настоящих радетелей русского леса. Жучковы  - в их числе.

…Из-под валуна, заросшего мхом, бил родник. Совсем еще маленький ручей бежал по дну овражка, устремляясь в соседний район и дальше, в Пензенскую область. Здесь, на границе Барышского и Николаевского районов, - один из истоков Суры.

- Филиппов ключ, – Николай Михайлович наклонился над криницей, стал расчищать дно. – Места наши, конечно, хорошие. Особенно красиво вдоль течения Суры. Километрах в трёх отсюда, где она втекает в лес и там в неё впадает ещё один ручей, долина реки становится  шире, кругом – черёмушник. Особенно весной красиво, когда черёмуха цветёт.

Из рассказа Николая Михайловича я понял, что взяв своё начало на барышской земле, Сура уходит в раздолье Пензенской области. Но вот, вдоволь нагулявшись на пензенских просторах, река, словно подумав, не изменяет ли она земле, которая её родила, снова направляется к границам нашей области.

Потом мы шли правым берегом, среди зарослей кустарников.

- Памятные для меня места, - продолжал рассказывать лесник. – Как раз здесь я начинал работать.

У Михаила Дмитриевича Жучкова было шестеро детей. Семья большая, а хлеб насущный добывала всего пара рабочих рук. Помогать отцу вызвался старший сын Григорий, подросток пятнадцати лет. Вдвоём валили лес. Призвали Григория в Красную Армию.

- Теперь твоя очередь идти на подмогу мне, - сказал отец Николаю.

Сыну шёл тринадцатый год. Был он узок в плечах, высокорослый. И вот – прощай школа, юный лесоруб стал вторым кормильцем в семье.

Целыми днями пропадали на лесосеке. Вечерами по дороге домой заходили в лесхозовскую пекарню. Был в то трудное время такой порядок: вышел сегодня на работу – получай печёный хлеб. Вот и несли отец и сын домой каждый день две буханки, несли радость в семью.

Уже четвёртый год работают они среди созревших, готовых к переработке деревьев. В тот августовский вечер мать встречала сына в слезах.

- Что случилось?

- Да вот, - Надежда Трофимовна показала повестку из военкомата. – Отца на войну забирают.

Через два года проводили на фронт и Николая. Теперь воевали трое: отец и два сына. Николай попал в зенитчики, стерёг небо над Керчью, Джанкоем, Сивашом.

- Места там тоже хорошие по-своему. Лесов, к сожалению, нет, - вспоминал Жучков.

Домой он вернулся только в пятидесятом. Десять лет отдал армии брат Григорий. А вот отца семья не дождалась…

Братьев опять направили на рубку леса. Бежали годы. На смену ручным пилам пришли бензиновые, на лесосеках появились трелёвочные тракторы, автомобили-лесовозы.

При работе на делянках Жучковы относились к делу по-хозяйски, но не могли не замечать, как на глазах редели  лесные массивы, а там, где росли вековые сосны, всё больше и больше появлялось вырубок. Тогда и созрело у братьев  решение сменить профессию лесоруба, занятья восстановлением лесов. В помощь им пришёл третий брат, Иван.

Было в Жадовском механизированном лесном хозяйстве четыре лесничества. Леса у Румянцева, Павловки, Воецкого, Головцева, Красной Поляны стали «владениями» Жучковых. За Николаем Михайловичем тогда закрепили четырнадцать лесных кварталов - 1350 гектаров, самый большой обход в Сурском лесничестве.

Правильно говорят – обход. Лесники по своим кварталам в те времена больше ходили, нежели ездили. При быстрой езде всего не заметишь. А подмечать нужно было многое. Не случилось ли самовольной порубки, не загнал ли пастух стадо в молодые посадки, не появился ли какой-нибудь червяк-вредитель. У леса во все времена много врагов. А он, лесник, для того и был поставлен здесь, чтобы роща всегда пела свою песню жизни.

Придя в лес, Николай Михайлович в первую очередь поверял молодые посадки. Даже в дождь не сиделось дома. Потому и не было в его обходе случаев загорания, болезней деревьев. Он отвечал за все рубки ухода, собственно, был организатором и контролёром этих работ. В хозяйстве Жучкова ежегодно прибывало в среднем более десяти гектаров молодых посадок, на бывших вырубках сеянцы появлялись в возрасте двух лет. Затем в течение трёх лет за ними нужен был уход. По четыре-пять раз в год приходилось пропалывать рядки, делали это работницы лесокультурной бригады при непосредственном участии лесника. Достигли деревца пятилетнего возраста – проводили осветление. Что это такое? Стоят, скажем, рядом сосёнка и берёзка. Белоствольная быстрее тянется вверх, обгоняет игольчатую. Но хвойные породы нужнее в наших местах. Вот и приходилось удалять берёзку, чтобы дать возможность сосне быстрее расти.

Да мало ли забот у лесника: прочистка, прореживание, проходная и санитарная рубки. Зачастую не хватало рабочих, и тогда Жучков тоже брал в руки топор или пилу.

Николай Михайлович отвечал и за лесопитомник. Хоть и небольшой участок, но работы всегда сверх крыши. Здесь тот же, что на зерновом или овощном поле, предпосевной агротехнический комплекс. Особой тщательности требовала подготовка семян. Прежде чем заделать в почву, их замачивали, потом трижды обрабатывали ядохимикатами. Обязательным  агроприёмом являлась послепосевная обработка гербицидами против сорняков. За лето проводили несколько прополок и рыхлений междурядий. Из питомника сеянцы поступали не только в Барышский район, но и в Базарный Сызган, Майну, Сенгилей. Выход посадочного материала у Жучкова всегда превышал задания. Всего же за годы работы на плантации он со своей бригадой вырастил более двадцати миллионов саженцев сосны.

Занимались питомником женщины из лесокультурной бригады, которую возглавляла Екатерина Егоровна Жучкова – жена Николая Михайловича.

С лесом связал судьбу их сын Анатолий. Вернувшись из армии, пошёл он работать лесорубом. Потом назначили парня на должность лесотехника. Заочно окончил техникум, стал лесничим, так сказать, непосредственно начальником над родителями.

Дети избрали профессию отца, внук пошел дорогой деда. Стали Жучковы большой лесной династией.

В народе говорят: чтобы совершить доброе дело, человек должен за свою жизнь посадить хотя бы одно дерево. Сколько же таких добрых дел на счету Жучковых!

2008 год.

ТРАКТОР,   ТОПОР   И   ЛАПТИ

Специалисты подсчитали: за год человек делает в среднем где-то до двадцати подарков – родным, близким и любимым, сослуживцам и знакомым. Люди преподносят друг другу цветы, книги и прочие полезные вещи. А вот Павел Егорович Долганов многих одарил лаптями.

Высокорослый, худощавый, живой и весёлый, он с явным удовольствием рассказывал об этой настоящей русской обуви.

- А чем лапти-то хуже иных обуток импортных? В них и на огороде, и на лугу, и по лесу одно удовольствие пройтись. А другие лапти можно только для дома держать. Для ног -  отдых и удобство. И всё на пользу.

Прав старый мастер. От таких плетёных изделий телу никакого вреда: природный материал ведь не чета каким-нибудь синтетическим смесям. Известно, что кора молодой липы обладает противовоспалительными и обезболивающими для организма свойствами.

Плетением он начал заниматься очень давно, в военную пору, когда десятилетним мальчонкой  стал осваивать разные деревенские ремёсла. Родной дед в Сурских Вершинах слыл прекрасным лаптёжником, да только слишком сурово держался  старик. Бывало закончит лапоть, отдаст внуку: «Гляди и доходи своим умом». Павлик имел всего один класс сельской школы, но рос пытливым, сообразительным. Шёл он к соседу, тоже лаптёжных дел специалисту, у того и выучился.

При матери тогда оставалось четверо детей, Павел – старший. Сам заготавливал лыко, выстругивал колодки на любую ногу. Делал старикам прочные обутки – подошвы в три лыковых слоя. Деды подвязывали деревянные «платформы» и смело ступали по любой мокряти, не замочив ног. Плёл и женские, более лёгкие. Научился мастерить и так называемые ступни (эти по форме сродни галошам, в них ходили без онучей, портянок, не подвязывали лыковыми  верёвочками).

Когда закончилась война, ещё лет семь-восемь вся округа не отказывалась от лаптей. В соседнем селе Часы была специальная артель. Оттуда эту нехитрую обувь поставляли в магазины и не обдирали покупателя, как липку: пара лаптей шла по цене тогдашней «четвертушки» водки.

Павел Егорович не забросил лапотное занятие. Сыну, ульяновскому шофёру, сработал ступни. Тот в летнюю жару, как только сядет в кабину грузовика, так и меняет фабричную обувь на самодельную. Внучата бегают по дому в ступнишках, будто в магазинных тапочках. Супруга, дорогая Екатерина Степановна, в мужниных изделиях в огороде управляется. Долгановские сувенирные вещи демонстрировались на выставках народного творчества.

Да, его работы хороши. Гибкие, крепкие, плотные. Создаёт он лапти одним-единственным инструментом – заострённым крючком, кочедыком. Такой предмет раньше был широко распространён в сёлах, а сейчас разве что в музее увидишь.

- Лапотное мастерство, хоть и не сапожное, сегодня  дорогого стоит, - рассказывал Павел Егорович и сокрушался, что ни его потомки, ни соседи не переняли древнее ремесло.

Освоив лапотный промысел, Долганов пошёл дальше. Также почти самостоятельно научился шить из сукна мягкие сапоги-бурки. А ещё никто лучше его не мог отремонтировать швейные машинки.

Главная же «официальная» специальность Долганова – механизатор. Вот «железного коня» он осваивал не без помощи учителей. Много лет проработал в колхозе трактористом. Немало времени и сил отдал лесорубскому труду. Топор в его руках словно играл, рассказывали односельчане.

И не жадным был Павел Егорович – вот что больше всего народу по душе. На плотницком деле, к примеру, мог бы состояние сколотить. А он многим здесь за «спасибо» дома ставил. Жена ему без зла и обиды выговаривала: «Ты ведь все рубашки о бревна изодрал. Неужто на  сорочки-то нельзя взять?» Он не спорил, отвечал супружнице: «В одной деревне с людьми живём. Сегодня мы им помогли, завтра, глядишь, они помогут».

2009 год.

< Предыдущая		Следующая >