Газета основана

КИСЕЛЁВКА

Сегодняшней Киселёвке всего-то полтора века. Но сама история нынешних селян, их предков во времени намного продолжительнее. Дело в том, что далёкие пращуры теперешних киселёвцев не раз переселялись с места на место, и с каждым переселением летоисчисление в сельской хронике начиналось сызнова. А история эта ведётся с семнадцатого века, исходит из Нижегородской губернии.

…Несколько семей крепостных крестьян бежало на юг, чтобы на земле «дикого поля» обрести лучшую долю. Те беглые осели в деревне Сорокино (основана в 1682 году). Пришлые наряду с сорокинцами разрабатывали новые, не тронутые плугом участки, сеяли хлеб, обзаводились живностью. Они исправно платили государственный оброк, и ничто, казалось, не предвещало беды. Но на след беглецов напали хозяева, в Сорокино заявились люди помещицы, бывшей грузинской княжны Софьи Дадиани.

Ещё во времена императора Петра Первого вышел указ о помещичьих правах. Согласно ему, хозяин, нашедший убежавших большим скопом крепостных, имел право снова владеть ими и всей землёй, которую те успели присмотреть, освоить на новом месте. Крепостница Дадиани воспользовалась этими полномочиями, но, чтобы не иметь под боком свободолюбивых соседей, коими являлись сорокинцы, поселила своих беглых на новых угодьях, на речке Сочке (Осоке), в районе нынешней Кудажлейки. Зародившееся поселение назвали Киселёвкой. Название было перенесено с Нижегородчины.

По другой версии, имя селению дали братья Киселёвы. Произошло это в 1746 году. Архивы свидетельствуют: в деревне Киселёвка, при ключе Мочалищи, в 1780 году проживало 96 помещичьих крестьян.

Согласно местной топонимике, деревня называлась Старой Киселёвкой. Бывшие нижегородцы прожили в ней почти век. И опять по воле хозяев случилось переселение – на правый берег Сызранки, на ручей Курлейка. Тут далёкие потомки тех беглых людей живут по сей день.

Киселёвцы пережили несколько голодных лет. Неурожайными были 1891-й и 1901-й и более поздний 1911-й. Засушливым выдался 1880-й год. Как говаривали тогда, колос от колоса – не услышишь голоса. В то лето, не дождавшись желанного дождя, крестьяне вспомнили старинный языческий ритуал. На кладбище выкопали тело горького пьяницы, умершего в возрасте 26 лет. Не место ему на святом погосте, решили люди, за это Бог и наказывает. Покойника утопили в болоте. И свершилось чудо: после такого дикого обряда пошли дожди.

Киселёвцы посещали церковь в Осоке, пока в 1898-м не построили у себя каменный Казанский храм. Возводили его из добротного калёного кирпича на цементе. Церковный купол с крестом был виден издалека. Храм окружала кирпичная ограда, под стенами росли деревья разных видов.

В 1895-м открыли церковно-приходскую школу. По переписи 1913 года в селе проживало 689 человек (111 дворов).

Были тут свои богатеи. Дворяне Ушаковы, потомственные землевладельцы, на Сызранке построили водяную мельницу. Тимофей Алексеев, вернувшись с Кавказской войны, получил за службу денежную награду и шесть десятин плодородной земли (шесть с половиной гектаров). Отставной солдат выстроил пятистенный дом, крытый железом, обзавёлся завидным хозяйством. Он говорил на русском и мордовском, знал несколько иностранных слов, мог сплясать лезгинку, за что получил прозвище Лезгин.

Бедняки первыми вступили в колхоз. Пожелали жить по-новому, идти иной, чем прежде, дорогой и назвали молодое совместное хозяйство «Новый путь».

Одноимённые сельхозартели появились тогда в Голицине и Живайкине.  В Калде – «Верный путь», в Екатериновке и Малой Хомутери – два «Пути Ильича», в Осоке и Старой Бекшанке – «Пути к социализму».

На тех, кто медлил со вступлением в колхоз, тоже налагались задания по сдаче зерна, мяса, масла и прочих продуктов. Районная газета «Общественный буксир» в номере от 8 сентября 1930 года писала: «В с. Киселёвка середняки начали вывозку хлебных излишков до утверждённой общим собранием селян контрольной цифры хлебозаготовок. Первый красный обоз в 400 пудов вывезен середняками 24 августа. Этим они доказали сопротивляющимся землякам, что план хлебозаготовок вполне выполним, что необходимо вывозить излишки хлеба без задержек».

В годы коллективизации с церкви сбросили купол, постройку переделали под клуб. Над залом возвышался балкон – любимое место молодёжи. На втором этаже располагалась библиотека.

В жаркий летний день 1936-го пожар превратил в пепел полсела, сгорело 80 домов. Государство и колхоз поддержали погорельцев. Получив страховые деньги, пострадавшие покупали дома в соседних сёлах, на колхозных лошадях перевозили их к обжитым местам. Порядок был такой: пять дней в неделю люди работали в колхозе, два – все вместе отстраивались. Высокие урожаи зерновых в сельхозартели и на приусадебных участках помогли селянам встать  на ноги.

В киселёвский «Новый путь» в конце концов вступили и зажиточные крестьяне. Один из них – К.В. Кондратьев. Его родители вместе с сыновьями сколотили крепкое личное хозяйство: кузница, механическая молотилка, лошади, рогатый скот. Молотилку забрали в колхоз. Отца сослали на барышскую «каторгу» - в поселок Чёрная Речка, где он и сгинул. Старшего сына Василия вместе с семьёй отправили на Север. Константин, дабы не испытывать судьбу, записался в колхозники. Прежде он прекрасно управлялся в отцовской кузнице, кузнецом остался и в колхозе.

Все Кондратьевы были большими специалистами по дереву и металлу, ладили колёса, телеги. Приняв это во внимание, правление рекомендовало Константина на курсы трактористов при Измайловской МТС. В 1937-м «Новый путь» обзавёлся первым трактором. Трактористом, понятное дело, стал Константин Васильевич Кондратьев.

Радовались киселёвцы, вначале даже не верилось, что у них появился трактор. А больше всех радовался Захар Аверьянов. Он ведь сколотил коллектив, он мужиков агитировал, он и за трактор первый стал хлопотать.

Перед войной приобрели автомобиль. С началом боевых действий шофёр Николай Ходаров вместе с полуторкой отправился на фронт. Николая Ивановича тяжело ранило осколком танкового снаряда, он не помнил, как товарищ вытащил его из огня, не знал, что сталось с его машиной…

Ефима Кондратьева призвали вместе с трактором. Попал Ефим Константинович в артиллерийскую часть, возил по полям боёв орудия. Фёдор Кабаев громил врага под Москвой, воевал на легендарных «катюшах». Иван Куприянов и Фёдор Строев сражались в воздушно-десантных войсках, Василий Кузнецов был радистом, Кузьма Нуйкин, деревенский дровосек, стал сапёром, Михаил Алексеев – снайпером. Павел Алексеев, Иван Ибрянов, Кирилл Куприянов попали на Тихоокеанский флот. Дмитрию Кабаеву, Павлу Кузнецову, Николаю Строеву ввиду их малолетства не довелось бить гитлеровцев, однако безусые солдаты успели прихватить огня войны с Японией.

На немецкой земле погиб колхозный тракторист Фёдор Кондратьев. Не вернулись в село Максим Балькин, Николай Куприянов, Фёдор Титов -  почти шестьдесят способных к труду мужчин и парней (см. зарисовку «Помнят люди»).

Для молодёжи организовали курсы военного дела. В местной начальной школе с будущими бойцами занимался ветеран Первой мировой и гражданской войн царский фельдфебель Емельян Филиппович Кондратьев.

На ферме, в поле ушедших на фронт заменили более молодые, либо пожилые или же те, на кого была наложена «бронь». В первое военное лето хлеба уродились на славу, особенно озимые. Женщины серпами жали рожь и пшеницу, вязали снопы. Подростки на больших телегах-рыдванах свозили снопы к скирдам. У речки - места обмолота - молотилка, работающая от водяного двигателя, «тарахтела» с утра до позднего вечера. Мужчины загружали телеги мешками с добротным сухим зерном, на головной крепили транспарант «Хлеб – для фронта», обозы отправлялись на приёмный пункт.

Председателем колхоза был  Захар Иванович Аверьянов, не призванный на фронт по возрасту. В бригадирах ходил Михаил Григорьевич Кузнецов, пришедший с войны с разбитой рукой. Семидесятилетний Михаил Степанович Кузнецов, вечно сутулившийся бородач, считался главным хозяйственником, отвечал за тягловую силу. Седовласый Григорий Андреевич Строев хлопотал возле молотилки. Вот, пожалуй, и вся местная командная «элита». Основную же рабочую силу составляли солдатки и вдовы, девчонки да безусые юнцы. Жёны фронтовиков Клавдия Вельмизева, Полина Кузнецова, Наталья Куприянова, Арина Нуйкина, подростки Капитолина и Мария Кузнецовы, Вера Строева, Пётр Алексеев, Фёдор Куприянов и многие их сверстники через работу до седьмого пота, через трудовые мозоли ковали победу в тылу.

Бездетные женщины, девушки старше семнадцати были направлены в Кузоватовский район, на строительство оборонительной линии.

На тракторе работал шестнадцатилетний Григорий Строев. Парень обморозил ноги, каждый гектар вспаханной земли давался ему с большим трудом. Григорий крепился, не жаловался и вскоре принял под своё начало бригаду пахарей в Живайкине.

В селе был участок химлесхоза. Тыловая промышленность по-прежнему нуждалась в лесном янтаре-живице, и добыча его не прекращалась. Участок возглавлял прибывший домой по ранению В. Золин. А в лесу, каждая на своей делянке, сосновую смолу добывали девушки Ася Кабаева, Аня Клыгина, Луша Нуйкина. У вздымщиц – простейшие орудия: нож-резак на длинной ручке, называемый хаком, да стамеска. Вслед за ними шли, собирая смолу из воронок-приёмников, юные сборщицы живицы Настя Кабаева, Луша и Наташа Кондратьевы, Маша Нуйкина.

Был здесь человек редкой по тому времени специальности (ныне таковых совсем нет) – смолокур. Василий Кузнецов, сжигая старые пни, добывал смолу и дёготь. Добытым сырьём смазывали, дабы дольше служили, тележные колёса, конскую сбрую.

В 1936 году после учёбы в Саранске стала учительствовать здесь Клавдия Куприяновна Шишкина. Была она совсем молоденькой, в классах сидели ученики постарше своей наставницы. В школе она проработала все трудовые годы, даже уйдя на пенсию, продолжала учительствовать. Многие из её учеников стали военными людьми. Один из них – капитан 3-го ранга, трагически погибший тихоокеанец Михаил Григорьевич Балькин.

Киселёвский  послевоенный «Новый путь» стал присоединять соседние деревни. Укрупнённому колхозу дали гордое имя «Россия». Потом и его поглотил более крупный живайкинский колхоз, ставший вслед за этим совхозом. К «Живайкинскому» отошли все сёла и деревни от Мордовской Темрязани до Золина. В его владения входили и ныне не существующие Аристовка, Владимировка, Васильевка, Воскресенка, Ивановка. Последнюю ещё называли Рыжухой, поскольку там чуть ли не каждый второй поселянин был рыжеволос.

После гигантомании наступило время разукрупнения слишком больших агрохозяйств. Киселёвка осталась в составе совхоза «Загаринский».

В разные годы председателями здесь были местные Иван Фёдорович Кабаев, Пётр Никифорович Кузнецов, Семён Иванович Кабаев, сорокинский уроженец Кузьма Спиридонович Бигилев. Приезжали сюда  руководить и из более отдалённых мест.

В 1991-м на аграрной карте района появилось новое, двадцать второе в общем ряду хозяйство – СПК «Киселёвский»; от совхоза «Загаринский» тогда отошло его производственное отделение в селе Киселёвка. Начинающий самостоятельную жизнь коопхоз - по тому времени событие в общем-то привычное, да только «Киселёвскому» на первых порах пришлось пережить немало трудностей. При разделе имущества загаринцы попросту объегорили бывших сотоварищей, обидели их живностью и техникой, поставив условие: бери, Боже, что нам негоже. А тут ещё весь российский агросектор оказался на перепутье. От прежних порядков крестьяне не успели отвыкнуть, а новые входили в жизнь с превеликим трудом.

«Киселёвский» возглавила Е.В. Киндерова, товаровед по образованию, председатель сельского Совета по прежней работе. С чего она начинала? В первую очередь вместе со специалистами подумала о том, как укрепить производство. Стало ясно, что начинать надо с дисциплины труда.

В первое время получалось так: иные кооператоры не принимали почти никакого участия в производственной жизни коллектива, целиком переключив силы на личное подворье. Держали по три-пять голов крупного рогатого скота, дюжину овец, десяток свиней. На работу являлись в сенокос или в жатву, чтобы кормами запастись для собственной мини-фермы. Были и просто откровенные лодыри. Но и те, чуть что, бежали: дай! Разве тут поставишь кооператив на ноги? Где один с сошкой, а семеро с ложкой, хорошо не бывает.

Елена Васильевна Киндерова рассудила так: держи скотины сколько хочешь, но, будь добр, не забывай своё рабочее место. Не нравится трудиться по совести – позабудь дорогу в кассу, не сетуй, что тебе в последнюю очередь помогают топливом, транспортом для личных нужд, вспашкой огорода. В конце концов и те, кто хитрил, и те, кто откровенно лодырничал, поняли: председательница от своих намерений не отступит. Особенно их «проняло», когда за дни прогулов из зарплаты вычли приличную сумму. Не сказать, что после этого все поголовно, засучив рукава, ринулись к рабочим местам, однако на ус намотали точно. А если всё же кому-то урок впрок не пошёл, от таких освобождались.

На момент рождения «Киселёвского» здесь было шестьдесят работников. Из этого состава осталось меньше  половины. В селькооповскую семью влились свежие, здоровые силы. Приехали из городов и весей Ульяновской и Самарской областей, даже из ближнего зарубежья. За двенадцать лет население выросло более чем на треть.

Под стать председателю стала её команда: бригадир животноводов М. Ибрянова, доярка Л. Кузнецова, слесарь-оператор фермы А. Ибрянов, агроном Ш. Бахтияров… Благодаря труду этих селян, их товарищей поправились производственные дела, появилась «живая» копейка. Кооператив не допустил катастрофического спада производства, вышел в районные передовики.

Но это вчера. А что же сегодня? «Киселёвский» после неудачных аграрных реформ всероссийского масштаба опять сильно захворал. Был расцвет в девяностые, а в нулевые годы нового столетия с проблемой выживания кооператоры остались один на один. Главный способ уцелеть не только оставшимся без работы, но и работающим: всё те же огороды, скотина на подворьях.

Но не хлебом единым живёт село. Не стало школы, но сохранили медпункт, почту, клуб, библиотеку. Лента асфальта тянется параллельно дороге, ведущей из Живайкина в Загарино, по обе стороны сельской улицы - дома, старые и новые. Немало приличных, очень даже красивых коттеджей. В числе образцовых – усадьба Марии и Анатолия Ибряновых.

Иногда в свободные от работы часы сельчане собираются на общие праздники – православные, старинные, народные. Здесь дважды проводился общерайонный национальный мордовский праздник. Его готовили культработники Киселёвки, окрестных сёл Елена Карпачёва, Татьяна Маслова, Лидия Аширова, Вера Миронова, почтальон Ольга Кабаева. Главный советчик и помощник  в таких делах – бывший директор Живайкинской школы Валентина Семёновна Разумова, краевед, пропагандист мордовской культуры.

Здешние окрестности - любимое место отдыха многих селян и горожан. Пруд между сёлами Киселёвка и Живайкино в летние дни отливает голубизной неба. Его зовут Киселёвским. Порыбачить, отведать свежей ухи сюда приезжают и стар и млад.

ПОМНЯТ   ЛЮДИ

В военные годы из Киселёвки на фронт ушло парней и мужчин более роты. Уходили, чтобы победить супостата-фашиста.

Многие не вернулись. На сельском обелиске – 57 фамилий, за каждой – печальная фронтовая судьба.

Кабаев Андрей Никитович, 1923 года рождения. Его призвали восемнадцатилетним. Он представляет поколение, из которого после войны в живых осталось всего три процента. Андрей не попал в эти счастливые проценты. Его могила в украинском селе с красивым именем Зелёный Гай.

Кондратьев Фёдор Константинович, Титов Фёдор Иванович, Куприянов Николай Васильевич. Они ушли воевать тоже в восемнадцать мальчишеских лет. Двое легли в польскую землю, третий покоится на кладбище Санкт-Петербурга.

Филиппу Кирилловичу Кабаеву было сорок четыре года, когда в июне 1942-го его внесли в список без вести пропавших. Кабаев Фёдор Васильевич, тридцати девяти лет от роду, безвестно пропал двумя месяцами раньше.

Война обездолила целые семьи. Двенадцать Строевых, восемь Кузнецовых, семеро Кабаевых, шестеро Титовых, пятеро Кондратьевых, четверо Куприяновых… Братья, родственники, однофамильцы.

Пятеро Ибряновых, все Архиповичи.

Десять кровиночек подрастало в семье Архипа и Натальи Ибряновых: Иван, Агриппина, Кирилл, Пётр, Григорий, Михаил, Андрей, Мария, Фёдор, Нина. В доме царило согласие, звенел ребячий смех, хотя хлеба не всегда было вдоволь.

Повзрослевшим братьям никак не удавалось сколотить капитал и отделиться, зажить своими семьями. Так и оставались они холостыми под отчей крышей.

Грянул июнь сорок первого года. Архипа Андреевича мобилизовали на оборонный объект, и заботы о семье легли на плечи Натальи Фёдоровны да старших детей. Следом пришли повестки на войну и сыновьям.

Едва ли не каждый день, в любую погоду выходила мать за околицу, с затаённой тревогой ожидала почтальона. Но не почтальон, а дочь Мария принесла из сельсовета похоронку на Григория. Первую во всей родне. На маленьком листке стоял адрес его могилы: Новгородская область, Валдайский район, посёлок Едрово.

Перестали писать Кирилл и Михаил. Вскоре и на них пришли казённые бумаги – «без вести пропали». Без вести… Нет могил. Не найдены. Некуда поехать поклониться.

Андрей перед самой войной окончил курсы фабрично-заводского обучения. Готовился ремонтировать ткацкие станки, а пришлось осваивать военную технику. В октябре сорок второго года тело девятнадцатилетнего сержанта приняла ростовская земля.

Там же, на юге, сражался старший брат Иван. Киселёвцы знали его как искусного плотника. На фронте Иван стал лихим рубакой в отдельной кавалерийской бригаде донских казаков. В сентябре сорок третьего он принял смерть во время отчаянной вылазки во вражеский тыл.

Во второе военное лето в Ульяновскую область прибыла на отдых и переформирование 45-я (Щорсовская) стрелковая дивизия. Сильно поредевшая в боях на западной границе, прошедшая через кровавые снега Подмосковья, перенёсшая тяжелейшее сражение под Воронежем, она встала на квартиры в Барыше и Базарном Сызгане. С пополнением в 45-ю пришёл Пётр Ибрянов.

Подвиг простой крестьянской семьи Ибряновых хорошо известен киселёвцам. Почему же сегодня мы снова возвращаемся к ней? Потому что в этой ячейке нашего общества, как в судьбах многих других барышских семей, отразилась судьбина народная, тесно сплелись два начала – трагическое и героическое.

После войны однополчане-щорсовцы не раз встречались в Барыше. Бывший командир дивизии Герой Советского Союза генерал-майор Дмитрий Баканов вспоминал:

«Пётр Ибрянов больше походил на кавказца – и лицом, и статью. В роту разведчиков он пришёл под Ковелем, до этого был автоматчиком. Пришёл по собственному желанию. Молчаливый и сдержанный, в бою Петр был горяч. Товарищи знали: иначе Ибрянов не может, он горел желанием отомстить за погибших братьев. Я решил убрать его из разведки, держать при себе, потому что случится страшное, если родители потеряют шестого сына. Но Пётр отказался от штабных дел».

Дивизия прорывалась с боями к Берлину. Горстка разведчиков внезапным ударом захватила мост через Одер. Фашисты приняли очередную атаку на мост. Товарищи Петра были убиты. Оставшись один, израненный гвардеец-сержант Ибрянов бросился с гранатами на немцев и ценой собственной жизни удержал переправу.

О подвиге 28-летнего Петра Ибрянова рассказывается в книге саратовского писателя Александра Вольфа «Крушение Кёрнверка».

На самого младшего в семье Ибряновых, Фёдора, тоже пришла похоронка. Но солдат выжил. Из Саратова, где долечивался в госпитале, фронтовик привёз красавицу-жену. Долгие годы они вдвоём работали в сельском магазине. Председатель райпотребсоюза ставил  их в пример.

Родители, пережившие детей, хранили всё, что напоминало им о сыновьях, как самые дорогие талисманы. Война оставила похоронные извещения, письма сослуживцев. Сердце матери не могло смириться с мыслью, что дети никогда больше не постучатся в родительский дом. Она ждала сыновей с проклятой войны до последнего своего часа. Наталья Фёдоровна умерла, не дожив до пенсионного возраста. Архип Андреевич ненамного пережил супругу.

На плите памятника в одном ряду с Петром Ибряновым – братья.

Здесь же начертано имя Григория Алексеевича Строева. Мобилизовали конных дел мастера в самом начале военных действий, в июне. Годным к строевой службе признали и его коня Павлика. В декабре лихой кавалерист не вернулся из боя. Пропал и Павлик.

Памятник из пяти больших плит с фамилиями павших за Родину появился благодаря заботам Елены Васильевны Киндеровой, председателя СПК «Киселёвский». Когда это мордовское село выделилось из совхоза «Загаринский», тут вовсю развернулось строительство. На древней и молодой земле встали школа, детский сад, кафе… И вот этот монумент.

Помнят люди. Помнят горькие годы большой битвы. Памяти тех, кто в трудный час поднялся на защиту родной земли, ставят они обелиски. Чтобы и потомки знали, помнили о подвигах старших поколений.

2012 год.

< Предыдущая		Следующая >